Форум » Кружево слов » Поэзия » Ответить

Поэзия

Чиффа06: Из названия понятно - здесь будут стихи. Свои, чужие - не суть.

Ответов - 106, стр: 1 2 3 4 All

AlexeyPank: Путник Луч солнца узкою дорогой Ведет и убегает вдаль. Забудь, отринь свои тревоги. Забудь тоску, забудь печаль. Спеши же в храм, усталый странник. Ты там найдешь покой и кров. Кто ты? Король, певец, изгнанник? Войди же в явь из царства снов. Святой огонь очистит душу. Покой и сон получишь ты. И до рассвета не нарушит Ничто, никто, твои мечты. А на рассвете ты покинешь Тот старый храм. Забудешь ночь. В предутреннем тумане сгинешь. Твой путь домой. Там плачет дочь.

Чиффа06: А ВЫ МОГЛИ БЫ? Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?

Чиффа06: АЛЬБАТРОС Когда в морском пути тоска грызет матросов, Они, досужий час желая скоротать, Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов, Которые суда так любят провожать. И вот, когда царя любимого лазури На палубе кладут, он снежных два крыла, Умевших так легко парить навстречу бури, Застенчиво влачит, как два больших весла Быстрейший из гонцов, как грузно он ступает! Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон! Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает, Тот веселит толпу, хромая, как и он. Поэт, вот образ твой! Ты также без усилья Летаешь в облаках, средь молний и громов, Но исполинские тебе мешают крылья Внизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов.


ИЛЬИЧ: Бодлер the best! А чей перевод?

ИЛЬИЧ: Теорема Современности Я привык уходить оттуда, где мне неудобно: Из темных коридоров, освещенных лишь улыбками кретинов, Из темных комнат, не помнящих моего имени, Где все готовы убить за то, что я не похож на чьих-то детей. Я ухожу без лишних и ненужных церемоний От мира, ведущего со мной войну на своей территории, От глупых вопросов и таких-же глупых ответов, Я, в конце концов, ухожу от дураков, диктующих правила. Если я ухожу от своего поколения, То это лишь значит, что мне неудобно в их странной жизни. Ну а если я всегда ухожу от неудобств, Значит, я выхожу из этой чуждой, такой противной мне жизни... 09.08.07

Venora: Смотри, диск солнечный задернут мраком крепа; Окутайся во мглу и ты, моя Луна, Курясь в небытии, безмолвна и мрачна, И погрузи свой лик в бездонный сумрак склепа. Зову одну тебя, тебя люблю я слепо! Ты, как ущербная звезда, полувидна; Твои лучи влечет Безумия страна; Долой ножны, кинжал сверкающий свирепо! Скорей, о пламя люстр, зажги свои зрачки! Свои желания зажги, о взор упорный! Всегда желанна ты во мгле моей тоски; Ты - розовый рассвет, ты - Ночи сумрак черный; Все тело в трепете, всю душу полнит гул, - Я вопию к тебе, мой бог, мой Вельзевул! Шарль Бодлер в переводе Эллиса.

Чиффа06: ИЛЬИЧ пишет: Бодлер the best! А чей перевод? Не знай. Просто очень понравился. Ильич - стих твой?? Супер просто!!! Венора - очень красиво. Не зря Че Бодлера любил...

Чиффа06: Ильич, я посмотрела - перевод Якубовича. А этот - Иванова ЧЕЛОВЕК И МОРЕ Как зеркало своей заповедной тоски, Свободный Человек, любить ты будешь Море, Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе, Чьи бездны, как твой дух безудержный, - горьки; Свой темный лик ловить под отсветом зыбей Пустым объятием и сердца ропот гневный С весельем узнавать в их злобе многозевной, В неукротимости немолкнущих скорбей. Вы оба замкнуты, и скрытны, и темны. Кто тайное твое, о Человек, поведал? Кто клады влажных недр исчислил и разведал, О Море?.. Жадные ревнивцы глубины! Что ж долгие века без устали, скупцы, Вы в распре яростной так оба беспощадны, Так алчно пагубны, так люто кровожадны, О братья-вороги, о вечные борцы!

AlexeyPank: Всемирная история Варвары в городе Как говорил один римский деятель: Один варвар может победить десять римлян, но сто римлян могут победить тысячу варваров. Варвары в городе. Стоны и кровь. Крик часовых запоздал и не нужен. Вижу смятенье толпы. Вижу вновь – Плачет жена над изрубленным мужем. В свете луны так легко умирать. Битва друзей разметала как стрелы. Только погибший не будет страдать. Вижу прелата, как мрамор он белый. Пурпурный плащ за моею спиною. Наш легион погибает в ночи. Пусть мы умрем, не сдадимся без боя. Слышу легата, он громко кричит: Быстро на площадь, скорее, скорее. Раненых в центр, плотнее ряды. Скоро рассвет, продержаться сумеем. Может быть, Цезарь спасет из беды. Строем стоим. Наши лица суровы. Варвары взяли в сплошное кольцо. Выехал вождь, из ночного покрова Выхватил факел чужое лицо. Окинул всех нас он презрительным взором. Во взгляде его мы увидели ночь. И, помня о северных вольных просторах, Он молча увел своих воинов прочь. Легион В 36 г. до н.э. произошла Таласская битва между хуннами и китайцами. На стороне хуннов участвовали римляне, плененные парфянами и переданные союзникам. Их лица суровы и ясны. В глазах вековая печаль. Нездешней красою прекрасны, Уходят в беззвездную даль. Их имена неизвестны. Имя у них – легион. Но до конца были честны. Павших не слышался стон. Молча они умирали. Тесно сплотили ряды. Павших своих провожали, Ждут их блаженных сады. Острые крепкие стрелы Жертву находят свою. Будь хоть четырежды смелым, Пал бы и ты в том бою. Боги примите их души. Кто их отправил на смерть? Крик тишину не нарушил. Мертвый все может стерпеть. Весь легион был расстрелян. Кровь напитала траву. Трупами холм весь усеян. Ветер уносит молву. К последнему морю По легенде, Чингиз-хан завещал своим детям завоевать весь мир и дойти до последнего моря. По европейским словам монголов были сотни тысяч. Если бы их было столько, то завет был бы исполнен. Всадники, всадники; море коней Стройной колонной на запад летят. Я потерялся средь тучи людей, Но продолжаю скакать на закат. Всадники, всадники; новых земель Манят и манят неясные тени. Мы появляемся словно капель, Жданно-нежданное море стремлений. Мы пронесемся как яростный смерч, Валим деревья, траву пригибаем. Нас не страшит непонятная смерть. Верим в победу, сомнений не знаем. Дальше и дальше на запад пройдем. Море последнее манит и манит. Смоем Европу холодным дождем. Гордость их словно листва тихо вянет. Да, мы домчимся до края Земли. Да, мы коней искупаем в том море. Позже, построим свои корабли И в мир теней принесем свое горе. XX Двадцатый век часто называют стальным. Да, он был очень жестоким, но среди этой жестокости всегда находилось место творчеству. Век двадцатый, век стальной. Век жестокий и кровавый. Здесь дороги нет простой. Вся в крови тропинка к славе. Быть поэтом нелегко. Жизнь его – игра словами. Он взлетает высоко И легко сорит деньгами. На алтарь своих стихов Приносили жизнь поэты. Не для злата и шелков, Не для денег, не для славы, Не для собственной забавы. Умирают за сонеты. 1916 год 1916 год был серединой первой мировой. Именно в этот год произошли самые кровопролитные сражения той войны. С самыми большими потерями. На бедной Земле – лунный пейзаж. В воронках луга и поля. Глаза протираю: «Исчезни мираж!» Но гибнет планета Земля. В адском костре сгорают леса. И люди – как бесы в аду. Над миром возникла безносой коса. В шестнадцатом грозном году. Люди, зачем? – спросите себя. Найдите в себе свой ответ. Нет больше сил, души скорбят. Конца же мучениям нет. Пять веков В античном мире существовала теория о пяти веках – эпохах жизни человечества. Самое интересно в ней то, что каждый последующий век был хуже предыдущего. Тяжелые шаги веков Ужасным громом раздаются В моих ушах. И много слов Безбрежным морем льются, льются. Не все успею я понять. Не все слова веков ушедших. Вдруг повернулось время вспять. Я вижу вновь покой обретших. Вот век железный, страшный век. Тот век, в котором я родился. Богам не нужен человек. Незримый мрак вокруг разлился. Забыта истина, закон Давно растоптан и раздавлен. Судья не слышит жертвы стон. И неугодный стих исправлен. Века на месте не стоят. Они идут, идут обратно. Они торопятся, спешат И повторяют многократно Судьбу людей, судьбу богов. Я вижу новый век героев, Что встали из своих холмов, Где спали в мертвенном покое. Они встают, они живут. Они прекрасны и могучи. Война для них тяжелый труд. Руками раздвигают тучи. Но этот век недолог был. Герои пали спят в курганах. Я раз увидел, не забыл, Блуждая в вековых туманах. Века на месте не стоят. Они идут, идут обратно. Века спешат, идут назад, Чтоб повториться многократно. Я вижу новый век людской. То медный век, из меди люди. Неведом никому покой. Пощады никому не будет. Вся жизнь – война. И грохот битв Наполнил землю. Кровь и стоны. Не слышно никаких молитв. И не придуманы законы. Они погибли и сошли Давно во тьму, во мрак глубокий. Пришел покой полям земли. Был медный век, был век жестокий. Века на мест не стоят. Они идут, спешат обратно. Они спешат, идут назад, Чтоб повториться многократно. Век серебра явился мне. Обильны земли, люди рады. Я был как будто в дивном сне. Другой не надо мне награды. Но я не вижу жертв богам. Забыли люди, кто создатель. Я не поддамся тем мечтам. Но кто я в их миру? Искатель? Они ушли, их тоже нет. Неумолимо мчится время. Сменяет ночь неясный свет, И люди жизнь влачат как бремя. Века на месте не стоят, Они идут, идут обратно. Века торопятся, спешат, Чтоб повториться многократно. И, наконец, век золотой. Забот блаженные не знают. Прекрасный век, то век святой. Всевышних люди прославляют. Прекрасный век, блаженный век, Но только свет, увы, не вечен. Последний умер человек. Последний, кто был так беспечен. Меня не манит этот мир. Моя судьба, судьба поэта. Не соблазнит меня эфир. Во время тьмы певец я света. Здесь не останусь навсегда. Века вперед пошли, как прежде. Пускай там ждет меня беда, Свою судьбу отдам надежде…

А.Л.К.А.Г.А.Л.Ь.(st): Габдулла Тукай ШУРАЛЕ Есть аул вблизи Казани, по названию Кырлай. Даже куры в том Кырлае петь умеют... Дивный край! Хоть я родом не оттуда, но любовь к нему хранил, На земле его работал — сеял, жал и боронил. Он слывет большим аулом? Нет, напротив, невелик, А река, народа гордость,— просто маленький родник. Эта сторона лесная вечно в памяти жива. Бархатистым одеялом расстилается трава. Там ни холода, ни зноя никогда не знал народ: В свой черед подует ветер, в свой черед и дождь пойдет. От малины, земляники все в лесу пестрым-пестро, Набираешь в миг единый ягод полное ведро, Часто на траве лежал я и глядел на небеса. Грозной ратью мне казались беспредельные леса, Точно воины, стояли сосны, липы и дубы, Под сосной - щавель и мята, под березою - грибы. Сколько синих, желтых, красных там цветов переплелось, И от них благоуханье в сладком воздухе лилось, Улетали, прилетали и садились мотыльки, Будто с ними в спор вступали и мирились лепестки. Птичий щебет, звонкий лепет раздавались в тишине И пронзительным весельем наполняли душу мне. Здесь и музыка, и танцы, и певцы, и циркачи, Здесь бульвары, и театры, и борцы, и скрипачи! Этот лес благоуханный шире моря, выше туч, Словно войско Чингис-хана, многошумен и могуч. И вставала предо мною слава дедовских имен, И жестокость, и насилье, и усобица племен. Летний лес изобразил я,- не воспел еще мой стих Нашу осень, нашу зиму и красавиц молодых, И веселье наших празднеств, и весенний сабантуй... О мой стих, воспоминаньем ты мне душу не волнуй! Но постой, я замечтался... Вот бумага на столе... Я ведь рассказать собрался о проделках шурале. Я сейчас начну, читатель, на меня ты не пеняй: Всякий разум я теряю, только вспомню я Кырлай. Разумеется, что в этом удивительном лесу Встретишь волка, и медведя, и коварную лису. Здесь охотникам нередко видеть белок привелось, То промчится серый заяц, то мелькнет рогатый лось. Много здесь тропинок тайных и сокровищ, говорят. Много здесь зверей ужасных и чудовищ, говорят. Много сказок и поверий ходит по родной земле И о джиннах, и о пери, и о страшных шурале. Правда ль это? Бесконечен, словно небо, древний лес, И не меньше, чем на небе, может быть в лесу чудес. Об одном из них начну я повесть краткую свою, И - таков уж мой обычай - я стихами запою. Как-то в ночь, когда, сияя, в облаках луна скользит, Из аула за дровами в лес отправился джигит. На арбе доехал быстро, сразу взялся за топор, Тук да тук, деревья рубит, а кругом - дремучий бор. Как бывает часто летом, ночь была свежа, влажна, Оттого, что птицы спали, нарастала тишина. Дровосек работой занят, знай стучит себе, стучит, На мгновение забылся очарованный джигит. Чу! Какой-то крик ужасный раздается вдалеке. И топор остановился в замахнувшейся руке. И застыл от изумленья наш проворный дровосек. Смотрит - и глазам не верит. Кто же это? Человек? Джинн, разбойник или призрак этот скрюченный урод? До чего он безобразен, поневоле страх берет. Иос изогнут наподобье рыболовного крючка, Руки, ноги - точно сучья, устрашат и смельчака. Злобно вспыхивают очи, в черных впадинах горят. Даже днем, не то что ночью, испугает этот взгляд. Он похож на человека, очень тонкий и нагой, Узкий лоб украшен рогом в палец наш величиной. У него же в пол-аршина пальцы на руках кривых,- Десять пальцев безобразных, острых, длинных и прямых. И в глаза уроду глядя, что зажглись, как два огня, Дровосек спросил отважно: "Что ты хочешь от меня?" "Молодой джигит, не бойся, не влечет меня разбой, Но хотя я не разбойник - я не праведник святой. Почему, тебя завидев, я издал веселый крик? Потому, что я щекоткой убивать людей привык. Каждый палец приспособлен, чтобы злее щекотать, Убиваю человека, заставляя хохотать. Ну-ка пальцами своими, братец мой, пошевели, Поиграй со мной в щекотку и меня развесели!" "Хорошо, я поиграю,- дровосек ему в ответ.- Только при одном условье... Ты согласен или нет?" "Говори же, человечек, будь, пожалуйста, смелей, Все условия приму я, но давай играть скорей!" "Если так - меня послушай, как решить - мне все равно. Видишь толстое, большое и тяжелое бревно? Дух лесной! Давай сначала поработаем вдвоем, На арбу с тобою вместе мы бревно перенесем. Щель большую ты заметил на другом конце бревна? Там держи бревно покрепче, сила вся твоя нужна!.." На указанное место покосился шурале. И, джигиту не переча, согласился шурале. Пальцы длинные, прямые положил ом в пасть бревна... Мудрецы! Простая хитрость дровосека вам видна? Клин, заранее заткнутый, выбивает топором, Выбивая, выполняет ловкий замысел тайком. -- Шурале не шелохнется, не пошевельнет рукой, Он стоит, не понимая умной выдумки людской. Вот и вылетел со свистом толстый клин, исчез во мгле... Прищемились и остались в щели пальцы шурале. Щурале обман .увидел, шурале вопит, орет. Он зовет на помощь братьев, он зовет лесной народ. С покаянною мольбою он джигиту говорит: , "Сжалься, сжалься надо мною! Отпусти меня, джигит! Ни тебя, джигит, ни сына не обижу я вовек. Весь твой род не буду трогать никогда, о человек! Никому не дам в обиду! Хочешь, клятву принесу? Всем скажу: "Я - друг джигита. Пусть гуляет он в лесу!" Пальцам больно! Дай мне волю! Дай пожить мне на земле! Что тебе, джигит, за прибыль от мучений шурале?" Плачет, мечется бедняга, ноет, воет, сам не свой. ; Дровосек его не слышит, собирается домой. "Неужели крик страдальца эту душу не смягчит? Кто ты, кто ты, бессердечный? Как зовут тебя, джигит? Завтра, если я до встречи с нашей братьей доживу, На вопрос: "Кто твой обидчик?" - чье я имя назову?" "Так и быть, скажу я, братец. Это имя не забудь: Прозван я "Вгодуминувшем"... А теперь - пора мне в путь". Шурале кричит и воет, хочет силу показать, Хочет вырваться из плена, дровосека наказать. "Я умру. Лесные духи, помогите мне скорей! Прищемил Вгодуминувшем, погубил меня злодей!" А наутро прибежали шурале со всех сторон. "Что с тобою? Ты рехнулся? Чем ты, дурень, огорчен? Успокойся! Помолчи-ка! Нам от крика невтерпеж. Прищемлен в году минувшем, что ж ты в нынешнем ревешь?"

А.Л.К.А.Г.А.Л.Ь.(st): электронная библиотека татарской литературы + перевод http://www.kitap.net.ru/ имеюцца персидские словари.

AlexeyPank: Зима Белым саваном укрыло поле. Белый цвет – синоним чистоты. Похоронит зимнее раздолье Мои мысли, чувства и мечты. Для меня зима сестрою стала. Мне откроет новый путь наверх. И откинет снега покрывало, Вновь взлетит кроваво-алый стерх. С белым снегом я взойду на небо, Лишь весна горячая придет. Я скажу, вкусив святого хлеба: «Мое сердце обратилось в лед И прозрачно, видно мои чувства». Я – служитель зимнего искусства.

Чиффа06: Александр Пушкин АНГЕЛ В дверях эдема ангел нежный Главой поникшею сиял, А демон мрачный и мятежный Над адской бездною летал. Дух отрицанья, дух сомненья На духа чистого взирал И жар невольный умиленья Впервые смутно познавал. "Прости,- он рек,- тебя я видел, И ты недаром мне сиял: Не все я в небе ненавидел, Не все я в мире презирал".

AlexeyPank: *** Я не видел ни земли, ни неба. Я закрыл глаза и видел сон. Сон, в котором мир был вновь спасен Повеленьем благостного Неба. Сон пугал своим прекрасным светом. Я проснулся и увидел вдруг Как сломался бесконечный круг. Я окутан был небесным Светом. Я не знал, куда теперь мне деться. Сон исчез, а с ним исчезла явь. Я замерз и не могу согреться, Переплыв всю жизнь как реку вплавь. Я не знаю сплю я, иль проснулся. Я ушел, не знаю лишь – вернулся?

ИЛЬИЧ: Да, переводы Якубовича - самые известные сейчас. Еще есть его статьи по биографии Бодлера. Достаточно интересные. А у Иванова прикольный тоже перевод: хоть и вольный, но смысл сохраняет в полной мере... З.Ы. Стих мой конечно... Я если не свои выкидываю, то обычно подписываю автора... Кстати, посвящен он военкомату.

Чиффа06: Булат Окуджава Не успел на жизнь обидеться - вся и кончилась почти. Стало реже детство видеться, так - какие-то клочки. И уже не спросишь - не с кого. Видно, каждому - свое. Были песни пионерские, было всякое вранье. И по щучьему велению, по лесам и по морям шло народонаселение к магаданским лагерям. И с фанерным чемоданчиком мама ехала моя удивленным неудачником в те богатые края. Забываются минувшие золотые времена; как монетки потонувшие не всплывут они со дна. Память пылью позасыпало? Постарел ли? Не пойму: вправду ль нам такое выпало? Для чего? И почему? Почему нам жизнь намерила вместо хлеба отрубей?... Что Москва слезам не верила - это помню. Хоть убей.

Чиффа06: Тоже Окуджава В земные страсти вовлеченный, я знаю, что из тьмы на свет шагнет однажды ангел черный и крикнет, что спасенья нет. Но, простодушный и несмелый, прекрасный, как благая весть, идущий следом ангел белый прошепчет, что надежда есть.

Чиффа06: Окуджава Глаза - неведомые острова лугов зеленых, тобою населенных. Там не в чести слова и часовые стерегут кордоны. Там, прямо в утро окуная головы, воркуют голуби задумчиво и мудро. Там окна плещут на рассвете ставнями... А я прикинусь странником, мешок - за плечи. Мне нужно в ту страну! И, поздно или рано, я зоркую охрану обману.

Чиффа06: Булат Окуджава ДВА ВЕЛИКИХ СЛОВА Не пугайся слова "кровь" - кровь, она всегда прекрасна, кровь ярка, красна и страстна, "кровь" рифмуется с "любовь". Этой рифмы древний лад! Разве ты не клялся ею, самой малостью своею, чем богат и не богат? Жар ее неотвратим... Разве ею ты не клялся в миг, когда один остался с вражьей пулей на один? И когда упал в бою, эти два великих слова, словно красный лебедь, снова прокричали песнь твою. И когда пропал в краю вечных зим, песчинка словно, эти два великих слова прокричали песнь твою. Мир качнулся. Но опять в стуже, пламени и бездне эти две великих песни так слились, что не разнять. И не верь ты докторам, что для улучшенья крови килограмм сырой моркови нужно кушать по утрам. 1962

Чиффа06: Булат Окуджава * * * Надежда, белою рукою сыграй мне что-нибудь такое, чтоб краска схлынула с лица, как будто кони от крыльца. Сыграй мне что-нибудь такое, чтоб ни печали, ни покоя, ни нот, ни клавиш и ни рук... О том, что я несчастен, врут. Еще нам плакать и смеяться, но не смиряться, не смиряться. Еще не пройден тот подъем. Еще друг друга мы найдем... Все эти улицы - как сестры. Твоя игра - их голос пестрый, их каблучков полночный стук... Я жаден до всего вокруг. Ты так играешь, так играешь, как будто медленно сгораешь. Но что-то есть в твоем огне, еще неведомое мне. 1965

Чиффа06: Булат Окуджава Не о смерти Умереть — тоже надо уметь, на свидание к небесам паруса выбирая тугие. Хорошо, если выберешь сам, хуже, если помогут другие. Умереть — тоже надо уметь, как прожить от признанья до сплетни, и успеть предпоследний мазок положить, сколотить табурет предпоследний. Умереть — тоже надо уметь, как бы жизнь ни ломала упрямо и часто... Отпущенье грехов заиметь! Ах, как этого мало для вечного счастья! Что — грехи? Остаются стихи, Продолжают бесчинства по свету, не прося снисхожденья... Кабы вправду — грехи, а грехов-то ведь нету... Есть просто движенье!

AlexeyPank: Дым В комнате узкой, в печурке железной Быстрый огонь пожирает дрова. Я растворяюсь в небе безбрежном – Дым из трубы, как гласила молва. Я – словно дым из трубы, я в небо улетаю. Я – словно дым из трубы, я растворяюсь в нем. В сумраке дней лишь о тебе мечтаю. В блеске огней с тобою мы живем. Что-то сгорело, чтоб я смог родиться. Тают дрова, и рождается дым. Дым улетает, чтоб вновь раствориться. Годы идут, становлюсь я седым. Как новый дым из трубы, я в небо улетаю. И словно дым из трубы, я растворяюсь в нем. В сумраке дней лишь о тебе мечтаю. В блеске огней с тобою мы живем. Легкий как пух, и как небо свободный Сам я не грею. Отец мой огонь Дарит тепло. Он хранитель природный. Я же – блуждающий по небу конь. Я – просто дым из трубы.

Чиффа06: Михаил Лермонтов БОРОДИНО - Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, Французу отдана? Ведь были ж схватки боевые, Да, говорят, еще какие! Недаром помнит вся Россия Про день Бородина! - Да, были люди в наше время, Не то, что нынешнее племя: Богатыри - не вы! Плохая им досталась доля: Немногие вернулись с поля... Не будь на то господня воля, Не отдали б Москвы! .................................. Полковник наш рожден был хватом: Слуга царю, отец солдатам... Да, жаль его: сражен булатом, Он спит в земле сырой. И молвил он, сверкнув очами: "Ребята! не Москва ль за нами? Умремте же под Москвой, Как наши братья умирали!" И умереть мы обещали, И клятву верности сдержали Мы в Бородинский бой. ................................... Да, были люди в наше время, Могучее, лихое племя: Богатыри - не вы. Плохая им досталась доля: Немногие вернулись с поля. Когда б на то не божья воля, Не отдали б Москвы!

AlexeyPank: *** С предутренним снегом вернулась зима. Деревья окутаны снежной пыльцою. Весна, показалось, сходила с ума. Местами она поменялась с зимою. Природа уснула, устала от нас. Закрыла туманом глаза от кошмаров. Мы долго тушили, но он не погас – Пожар, породитель вселенских пожаров. Война, вновь война, умирает Земля. Снег белый опять станет снегом кровавым. Весна не наступит, замерзнут поля… «Но мы победим!» - да, конечно, вы правы.

Чиффа06: Громыко и Уланов Все устаканится, все сложится, Судьба повозку тронет в путь, И мы - такие невозможные - В пути притремся как-нибудь. Все утрясется, перемелется У совершенно разных нас - Ведь плюс и плюс вовек не склеятся, А плюс и минус - в добрый час! Мы побунтуем для приличия, На подлость сетуя богов, На непомерное количество Объединивших нас врагов. А после - стерпится и слюбится, Оставив нас гадать вдали, Как раньше в серых дней распутице Мы друг без друга жить могли...

Чиффа06: они же Рыжий город, теплый вечер, Солнце трогает за плечи, Тихо шепчет листопад. Я иду тебе навстречу, Я всю жизнь мечтал, что встречу Этот ясный синий взгляд. Мы с тобой - две половинки Богом порванной картинки - То ли в шутку, то ль со зла. Но сошлись на миг тропинки, И удача без заминки Нас лицом к лицу свела. Улыбнешься - я отвечу, За мгновенье - и на вечность - Мы б друг друга обрели... ...Мы с тобою шли навстречу, Мы так ждали этой встречи... Не узнали - и прошли

AlexeyPank: У костра Сидя у холодного костра, Слышу песни, что мне греют душу. Можно здесь остаться до утра, Песнями безмолвье ночи рушить. Вспомнилось звезды моей лицо. Вспомнились ее глаза, улыбка. Разорвать бы, к Дьяволу кольцо, Переправить набело ошибки. Лезут мысли в голову мою. Мысли страшные, о том, что все пропало. Их скорее прочь гоню, гоню. Будто пытки расставаньем мало. Искры пляшут у меня в глазах. Словно звезды в темно-синем небе. И к тебе опять спешу в мечтах, Словно бело-серебристый лебедь. Разгорается костер сильнее, И тепло охватывает тело. Но мечтами вырваться успею И к тебе лечу, спеша, как стрелы. Сидя у горячего костра. Слышу песни, только слов не слышу. Можно оставаться до утра. Только сердце птицей в клетке дышит.

ИЛЬИЧ: Три звёздочки Я на распутье... лишь прыжок - и мигом Мной будет покорён девятый вал!.. Но прыгну чуть слабей, и я - расстрига, А чуть сильней - утёс средь прочих скал. Вот я плыву, а голоса всё громче, Всё подчиниться требуют волнам. Они зовут: "Забудь, кто в мире Кормчий, Забудь ты Соловки и Валаам, Забудь соборы, золотые лавры... В волнах свобода, верь же нам, старик!" Удар о берег - как удар в литавры: Была свобода, а остался крик... Сей крик - война... и быть прибою фронтом; Моя война за право быть собой... Мне узнать, что там за горизонтом, Ведь заслоняет путь к нему прибой, Ну то есть фронт... кричу: "Отец, ты слышишь? Я не могу любить, я слишком слаб! Я слышу, как ты ждешь, как видишь, дышишь. Взываю я , несчастный тёмный раб!.." Вдруг водночасье расступились воды И пролягла дорога нитью вдаль... И бытие мифической природы Забылось, словно чуждая мораль, Злой Абсолют увял под взором Бога И прошлое в тумане, как в бреду... Вот так вот мне представилась Дорога Лишь только для меня. и я иду! 14.08.07

ИЛЬИЧ: Свечи Не коптите, дуры-свечи! Дайте света лучше мне, И скажите: «Человече, Не ищи пути в вине!» Не чадите, не марайте Сажей красные белки… В игры с тенью вы играйте, Озорные игроки… Вы же знаете, подружки: Горько горе то, что впрок… Видно, для последней кружки Наступил печальный срок… Вы же видели, я знаю, Как ушло, что было, вспять: Смерть – по свету, я – по краю, А любовь… к чертям опять! Застрелиться?.. не проблема! Дайте только пистолет… Выстрел – смерть… всего-то схема, Всеобъемлющий ответ… Не коптите боле, свечи! Дайте боль свою излить… Ну а после, будто печи, Снова можете коптить! 30.09.07

ромыч: Прям есененским духом веет! Интересно, а на украинской мове стихи пишите, тов. Ильич?



полная версия страницы